Неточные совпадения
— Черт его знает, — задумчиво ответил Дронов и снова вспыхнул, заговорил торопливо: — Со всячинкой. Служит в министерстве
внутренних дел, может быть в департаменте
полиции, но — меньше всего похож на шпиона. Умный. Прежде всего — умен. Тоскует. Как безнадежно влюбленный, а — неизвестно — о чем? Ухаживает за Тоськой, но — надо видеть — как! Говорит ей дерзости. Она его терпеть не может. Вообще — человек, напечатанный курсивом. Я люблю таких… несовершенных. Когда — совершенный, так уж ему и черт не брат.
Его величество воспрещает вам въезд в столицы, вы снова отправитесь под надзор
полиции, но место вашего жительства предоставлено назначить министру
внутренних дел.
— Позвольте мне прочесть вам декрет министра
внутренних дел, сообщенный мне префектом
полиции и касающийся вас.
Накануне моего отъезда из Ниццы я получил приглашение от начальника
полиции de la sicurezza pubblica. [общественной безопасности (ит.).] Он мне объявил приказ министра
внутренних дел — выехать немедленно из сардинских владений. Эта странная мера со стороны ручного и уклончивого сардинского правительства удивила меня гораздо больше, чем высылка из Парижа в 1850. К тому же и не было никакого повода.
Бедные работники оставались покинутыми на произвол судьбы, в больницах не было довольно кроватей, у
полиции не было достаточно гробов, и в домах, битком набитых разными семьями, тела оставались дня по два во
внутренних комнатах.
В Турине я пошел к министру
внутренних дел: вместо него меня принял его товарищ, заведовавший верховной
полицией, граф Понс де ла Мартино, человек известный в тех краях, умный, хитрый и преданный католической партии.
— И
внутренней политики настоящей нет, а есть оздоровление корней. Тут и
полиция, и юстиция, и народное просвещение — все! Возьмут этак"голубчика"где почувствительнее, да и не выпускают, покуда всех не оговорит.
Да и, кроме того, в отчете министра
внутренних дел за 1855 год, в то время, когда в литературе никто не смел заикнуться о
полиции, прямо выводилось следующее заключение из фактов полицейского управления за тот год: «Настоящая картина указывает на необходимость некоторых преобразований в полицейской части, тем более что бывают случаи, когда
полиция затрудняется в своих действиях по причине невозможности применить к действительности некоторые предписываемые ей правила.
Лещ. Я, как вам известно, человек правдивый, и скажу прямо:
полиция — это единственное учреждение, где ваш сын может служить. Я отношусь к нему отрицательно и не скрываю этого даже от него. Разумеется, в нём есть и добрые чувства, но в общем — это анархист, человек, лишённый
внутренней дисциплины, существо с расшатанной волей… недоучившийся юнкер…
В это время в залу вошли из того же
внутреннего покоя еще четыре новые личности. Двое из вошедших были в сюртуках земской
полиции, а один в щегольском пиджаке шармеровского покроя. Что касается до четвертой личности, то достаточно было взглянуть на ее рыженькую, толстенькую фигурку, чтобы безошибочно узнать в ней немца-управляющего.
Влияние его утвердилось быстро; быстро расширился и круг его действий. Но местная
полиция, поставленная на стороже, благодаря событиям в Польше и Литве, скоро добралась до источника мятежного настроения католических шляхетных околиц Антушевского прихода. Б. как неблагонадежного, в январе 1863 года, выслали на жительство во
внутренние губернии России, а в Дворжечно-Антушев было поставлено полторы роты солдат.
Постучав еще несколько времени в запертую дверь номера, в замке которой ключа с
внутренней стороны не было, хозяин решил послать за
полицией. Явившийся вскоре полицейский офицер, попробовав постучаться еще несколько раз, приказал сломать замок. Дверь была отворена и вошедшие нашли княгиню Зинаиду Павловну лежащею мертвой в постеле.
И стоит только вам, правительственным людям, на минуту отвести внимание от той острой борьбы, которой вы сейчас заняты, — перестать наивно думать то, что выражено в недавнем циркуляре министра
внутренних дел — что если
полиция будет вовремя разгонять толпу и вовремя стрелять в нее, то все будет тихо и спокойно, — стоит вам только перестать верить этому, чтобы ясно увидать ту причину, которая производит неудовольствие в народе и выражается волнениями, принимающими все более и более широкие и глубокие размеры.